НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ
Более 1000 полнотекстовых научных публикаций
Клиническая психиатрияНаркологияПсихофармакотерапияПсихотерапияСексологияСудебная психиатрияДетская психиатрияМедицинская психология

Книги »  Невменяемость »
В. Б. Первомайский

Глава 10

ФОРМУЛА НЕВМЕНЯЕМОСТИ

* Публикуется по изданию:
Первомайский В. Б. Невменяемость. — Киев, 2000. — 320 с.

«Психиатры должны с особой осторожностью подходить к своей терминологии: она создаёт реальность»

Мюллер-Хилл Б. Психиатрия при нацизме // Этика психиатрии. — Киев: Сфера, 1998. — С. 346.

Для начала зададимся вопросом: что есть законность для судебной психиатрии? Ответ как бы очевиден. Он содержится в Законе Украины «О судебной экспертизе», в ст. 3 которого утверждается, что судебно-экспертная деятельность осуществляется на принципах законности, независимости, объективности и полноты исследования. Поскольку термин «принцип» означает основу, первоначально, то отсюда следует, что осуществление судебно-психиатрической экспертизы должно соответствовать совокупности действующих правовых норм, создающих основу экспертной деятельности.

Такое определение принципа законности применительно к судебно-психиатрической экспертизе соответствует его содержанию в уголовном праве. Так, по мнению С. Г. Келиной и В. Н. Кудрявцева (1988), в уголовном праве принцип законности означает, что все положения, определяющие привлечение лица к уголовной ответственности, назначение наказания, освобождение от него или наступление иных правовых последствий должны быть сформулированы в законе. Содержание же уголовного закона следует понимать в точном соответствии с его текстом.

По первой части этого утверждения, а именно необходимости законодательного закрепления процедуры назначения, проведения и оформления результатов судебно-психиатрической экспертизы и точного соблюдения закона, не возникает принципиальных вопросов и возражений. Хотя и здесь, как показано в настоящем разделе книги, есть определённые коллизии между действующим законом и практикой.

Основные вопросы возникают относительно необходимости понимания закона в точном соответствии с его текстом. Суть их состоит не в отрицании постулируемого требования. Закон для того и существует, чтобы его исполняли в точном соответствии с содержанием. Вопрос в том, всегда ли это возможно. Всегда ли правовая норма грамотно выписана, всегда ли в ней соблюдены требования формальной логики? Соответствует ли она научному решению проблемы, нашедшей законодательное закрепление?

Анализ действующего законодательства и проектов уголовного и уголовно-процессуального кодексов, в части, касающейся судебно-психиатрической экспертизы, не позволяет ответить на эти вопросы утвердительно (М. Я. Сегай, В. Б. Первомайский, 1995, 1996). Необходимость преодоления противоречий между закреплённой в законе формой применения специальных знаний и их научным содержанием определяет следующее понимание принципа законности в судебно-психиатрической экспертизе:

Для иллюстрации вышеизложенного обратимся к ст. 12 УК Украины. Она существует в неизменном виде с 1960 года, когда медицинский критерий невменяемости был дополнен понятием «слабоумие», что отнюдь не прекратило попытки дискутирующих сторон усовершенствовать её содержание. Имея название «Невменяемость», эта статья, с точки зрения учения о понятии, должна раскрывать его содержание, то есть представлять собой определение понятия, вынесенного в заголовок. Между тем этот тезис применим лишь к первой части ст. 12 УК Украины. Во второй же её части речь идёт о вменяемых лицах, заболевших душевным заболеванием после содеянного, что лишает их «возможности осознавать свои действия или руководить ими». Таким образом, логика требует вынесения ч. 2 ст. 12 УК Украины в отдельную статью или совмещения её со ст. 13 УК Украины, в первой части которой речь идёт об этой же категории лиц. Следует отметить, что в проекте нового Уголовного кодекса законодатель устранил это логическое противоречие, убрав ч. 2 из статьи о невменяемости.

Поскольку в цитируемой статье фактически содержится дефиниция понятия «невменяемость», естественно возникает вопрос: о каком определении в данном случае идёт речь и отвечает ли оно правилам определения понятия.

Из всех известных видов определений содержание ч. 1 ст. 12 УК Украины более всего приближается к определению понятия через ближайший род и видовое отличие. В этом случае определяемое понятие (невменяемость) должно быть подведено под более широкое родовое (состояние сознания как способность лица осознавать свои действия и руководить ими) и затем должны быть указаны отличительные признаки, характерные только для данного видового понятия.

Такими признаками невменяемости являются:

В таком случае каждый из признаков объективно необходим, выполняет определённую функцию и все они находятся во вполне определённой взаимосвязи. Отсутствие каждого из этих отличительных признаков исключает появление понятия «невменяемость».

Так, лицо неспособное, в силу психического заболевания, осознавать свои действия и руководить ими, не может быть признано невменяемым в отношении совершённого деяния, которое не предусмотрено уголовным законом. То же относится и к психически больному, совершившему предусмотренные уголовным законом деяния, но не обнаруживавшему признаков утраты способности осознавать свои действия и руководить ими. Наконец, утрата указанной способности может быть неболезненного характера (сон за рулём), что также исключает признание лица невменяемым. Очевидно, что для решения о невменяемости необходимо наличие всех трёх признаков одновременно.

Теперь обратимся непосредственно к закону действующему и проекту. Для удобства анализа в скобках приводятся формулировки проекта УК в дополнение (доп.) или изменение (изм.) действующей нормы.

Ст. 12 (изм. ст. 14). Невменяемость

«Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния (доп. которое подпадает под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом) было (изм. находилось) в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать свои действия (доп. бездействия) или руководить ими вследствие хронической душевной (изм. психической) болезни, временного расстройства душевной (изм. психической) деятельности, слабоумия (изм. малоумия) или иного болезненного состояния (доп. психики).

К такому лицу по назначению суда (изм. судом) могут применяться (изм. могут быть применены) принудительные меры медицинского характера (доп. предусмотренные статьёй 88 этого Кодекса)».

Нетрудно увидеть, что в проекте УК содержание ст. 12 претерпело некоторые изменения. Так, законодатель более определённо высказался по поводу общественно опасных действий, уточнив, что они должны быть предусмотрены уголовным законом. Устаревший термин «душевный» заменен на «психический». Иное болезненное состояние обрело свою определённость, будучи отнесённым к психике. Однако в принципиальных положениях концепция нормы статьи о невменяемости осталась прежней. Она не соответствует научным критериям, характеризующим объём и содержание понятия «невменяемость».

Что же этому препятствует? Здесь можно указать на следующие три обстоятельства.

Первое. Существующая традиционная практика применения понятия невменяемости привела к упрощению его содержания. Будучи исключительно юридическим, это понятие, тем не менее, ассоциировалось только с психическим состоянием субъекта. Произошла подмена его научного содержания бытовым, когда невменяемым называют любое лицо, плохо осознающее свои поступки, вне зависимости от того завершаются ли они уголовно наказуемым деянием и имеются ли признаки болезненного расстройства его психики. Это привело к распространению понятия «невменяемость» на настоящее время, о чём и сейчас нередко спрашивают эксперта следствие и суд и что свидетельствует о недостаточно чётком понимании объёма и содержания этого понятия. Кроме того, многими специалистами неспособность лица осознавать свои действия и руководить ими и невменяемость воспринимаются как синонимы, хотя в действительности это не так. Как показано выше, лицо может обнаруживать отсутствие указанной способности, но не быть признано невменяемым.

Существующие в формальной логике правила определения понятия, если им следовать, однозначно заставляют вводить в объём понятия «невменяемость» и лицо, находящееся в состоянии болезненного расстройства психики (сознания), и совершённое им уголовно наказуемое деяние. Невменяемость при этом выступает как частный случай болезненного расстройства сознания только в отношении данного деяния. Возможно, кому-то эти различия покажутся несущественными, излишними, усложняющими привычное, устоявшееся понимание и решение вопроса о невменяемости. Однако, если помнить, что привычное ещё не означает правильное, то обозначить указанное отличие понятий, с научной точки зрения, абсолютно необходимо. Отсюда следует вывод, что в формуле невменяемости это понятие не должно ассоциироваться только с психическим состоянием субъекта, как это имеет место в настоящее время.

Второе. Сознание, как более общее понятие по отношению к невменяемости, в анализируемом определении выражено через способность лица осознавать свои действия или руководить ими. Это соответствует современному пониманию содержания понятия «сознание», за одним исключением. В ныне действующей формуле невменяемости так называемая интеллектуальная (осознавать) и волевая (руководить) части психологического критерия соединяются союзом «или». В настоящем исследовании ни в теории, ни в практике судебно-психиатрической экспертизы мы не смогли найти доказательств обоснованности присутствия союза «или» в формуле невменяемости.

Показательна в этом плане новация, примененная в ст. 21 УК Российской Федерации, содержащей формулу невменяемости (Законодательство РФ в области психиатрии, 1997). Она полностью совпадает с проектом ст. 14 УК Украины за одним исключением. Интеллектуальный признак психологического критерия невменяемости определяется как невозможность осознавать «фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия)». Возможно, для юристов такие признаки противоправных деяний близки и понятны. Но у психиатра сразу же возникает ряд вопросов:

Для наглядности попытаемся спроецировать ситуацию на психиатрию. Больной с бредом преследования лишает жизни мнимого преследователя, добровольно сдаётся правоохранительным органам, требуя суда, на котором намеревается разоблачить планы преследователей. Понимает ли этот больной фактический (лишение жизни своей жертвы) характер своих действий? Ответ очевиден, хотя бы потому, что больной не колет свою жертву английской булавкой, а бьёт ножом в жизненно важные точки тела. Понимает ли он общественную опасность своих действий как таких, которые направлены на причинение вреда объектам уголовно-правовой охраны? Так же очевидно, поскольку он сдаётся правоохранительным органам, а не, например, органам рыбнадзора, и требует суда, а не награждения государственной премией. У него сохранена алло- и аутопсихическая ориентировка, что при кратковременном бытовом общении не даёт оснований заподозрить психическое расстройство. Тем более что ранее больной в поле зрения психиатров не попадал и вплоть до совершения общественно опасного деяния продолжал работать.

С точки зрения формы вины, его действия вполне могут быть определены как преступление, совершённое с прямым умыслом. Больной, понимая общественно опасный характер своих действий, предвидел их общественно опасные последствия и желал их наступления. На первый взгляд, у больного сохранён психологический критерий вменяемости и его следует признать вменяемым, поскольку действовал он в полном соответствии со своим умыслом.

Однако действующий закон предполагает возможность признания лица невменяемым только по неспособности руководить своим поведением. В комментарии к ст. 21 УК РФ читаем: «Волевой признак психологического критерия невменяемости состоит в неспособности лица руководить своими действиями. Это относительно самостоятельный признак, который и при отсутствии интеллектуального может свидетельствовать о невменяемости. Не случайно в законе между этими признаками стоит союз «либо». Иногда лицо, совершая общественно опасные деяния, при определённом состоянии психики может сохранять возможность формальной оценки событий, их понимания, но неспособно управлять своим поведением и, в частности, воздержаться от опасного поступка».

Так может, в данном случае больной, сохраняя возможность формальной оценки событий, их понимание, неспособен воздержаться от опасного поступка? Для эксперта естественно возникает вопрос: на какие признаки следует опираться при доказывании такой избирательной неспособности больного? Весьма соблазнительно в качестве такого признака использовать его деяние. Раз совершил — значит, не мог удержаться. В этом случае деяние как бы является признаком психического расстройства. Именно такое утверждение содержится в научно-практическом комментарии Уголовного кодекса Украины (1994) к ст. 12 УК: «например, при пиромании лицо не может преодолеть неодолимую болезненную тягу к поджогам, хотя и понимает общественно опасный характер такого поведения». Но тогда почему бы не применить эту логику к психически здоровому лицу? Представляется, что именно ею сейчас руководствуются следственные органы, назначая судебно-психиатрическую экспертизу только по факту совершения тяжких или многократных преступлений.

Необоснованность и опасность такого подхода к определению невменяемости убедительно аргументирована М. О. Фуко (1991). Если же исключить из диагностики фактическую сторону деяния, то остаются поведенческие признаки и причины (мотивация) совершённого деяния и их отражение в сознании больного. Будучи обязательными элементами, подлежащими экспертному исследованию, они закономерно приведут эксперта к диагностике бредовой формы психоза и столь же естественному объяснению деяния не неспособностью воздержаться от него, а болезненно измененным восприятием больным себя, окружающего и своих действий.

Логическая ошибка приведённого выше комментария состоит в ошибочном принятии авторами синонимичности понятий «осознавание» и «понимание» и соответственно подмене первого вторым. В действительности же бредовой больной, формально понимая фактическую сторону деяния и его общественную опасность, не способен их осознать, ибо у него болезненно нарушено самосознание, извращено «Я» и отсутствует критичность. Эти признаки характерны для всех больных с психотическими формами психических расстройств. Поэтому, например, маниакальный больной, совершивший попытку изнасилования, признаётся невменяемым не потому, что он всё понимал, но не был способен руководить своими действиями. Напротив, он руководил ими в соответствии со своим пониманием. Однако в силу отсутствия критичности, нарушения самосознания и «Я» он не мог осознавать свои действия и осознанно руководить ими.

Если лицо сохраняет способность осознавать свои действия, то оно в такой же мере сознаёт и критически оценивает свои противоправные действия, а это и есть основная предпосылка признания лица вменяемым.

Опровержение этого тезиса возможно лишь путём доказательства самостоятельности существования волевой сферы, независимой от сознания. Но таких доказательств нет ни в психиатрии, ни в других науках, так или иначе касающихся проблем психики и сознания. Однако законодатель упорно продолжает отстаивать устаревшую точку зрения, имеющую столетнюю историю и противоречащую элементарной логике. Самостоятельность, как качественно определённая категория, либо есть, либо её нет. Любая условность, относительность исключает самостоятельность. Наверное, интересно бы звучали заключения: относительно болен, относительно трезв или относительно слеп, не говоря уже о беременности.

Наконец, третье обстоятельство, связанное с содержанием медицинского критерия невменяемости. В законе он представлен «хронической душевной болезнью, временным расстройством душевной деятельности, слабоумием или иными болезненными состояниями». В судебной психиатрии медицинский критерий невменяемости определяется как обобщённый перечень психических расстройств, которые могут исключать способность лица осознавать свои действия и руководить ими.

Медицинский критерий невменяемости, в его нынешнем виде, можно рассматривать как попытку совместить два принципа, с одной стороны — дать общие признаки психической патологии, с другой — перечислить отдельные её виды. Противоречивость и недостатки этой части формулы невменяемости рассмотрены в настоящей работе. Фактически же для решения вопроса о невменяемости лица необходимы только два основных, наиболее общих признака медицинского критерия: указание на расстройство именно психической сферы и указание на болезненную природу этого расстройства.

Первый признак исключает из рассмотрения все прочие заболевания, кроме психических, что, кстати, нельзя сказать о применяемом ныне понятии «иные болезненные состояния». Второй признак исключает неболезненные нарушения психической деятельности, влияющие на способность лица осознавать свои действия и руководить ими. Никакие другие признаки медицинского критерия не имеют значения для суда при решении вопроса о вменяемости–невменяемости лица. Это означает, что в принципе для суда несущественно, совершило лицо общественно опасное деяние в состоянии слабоумия, бредового психоза или сумеречного расстройства сознания. Достаточно доказать, что данное лицо совершило данное деяние в состоянии болезненного расстройства психики, исключающего способность осознавать свои действия и руководить ими. Медицинское название такого состояния есть частная характеристика того, что охватывается общим понятием «болезненные расстройства психической деятельности». Их определение является задачей экспертного исследования и необходимости в их перечислении в законе нет, за исключением одного признака — длительности заболевания.

Этот признак необходим в силу того, что ст. 12 УК Украины предполагает определение не только невменяемости лица, но и его общественной опасности. Это следует из указания на возможность применения судом к невменяемому лицу принудительной меры медицинского характера. Такое решение допустимо лишь в том случае, если болезненное расстройство психики, обусловившее признание лица невменяемым, продолжает сохраняться и на период рассмотрения дела в суде. Сохранение в законе понятий «временное» и «хроническое психическое заболевание» необходимо в связи с тем, что в значительной части случаев временные расстройства психики ограничиваются периодом совершения общественно опасного деяния или могут сохраняться непродолжительное время после него. Суду важно знать, относится ли обнаруженное у подсудимого расстройство психической деятельности к категории временных, ибо в этом случае велика вероятность изменения его психического состояния до вынесения определения, что может послужить основанием для назначения дополнительной экспертизы. При хронических расстройствах психической деятельности такая необходимость не возникает.

Признак длительности заболевания, а именно ограничивается ли продолжительность болезненного расстройства психики временем совершения общественно опасного деяния или выходит за его пределы, имеет существенное значение для способа доказательства экспертом наличия и характера заболевания у лица, направленного на экспертизу, а значит и для последующей проверки заключения эксперта судом.

Изложенные в настоящей работе аргументы относительно объёма и содержания понятий «вменяемость–невменяемость» и их соответствующих критериев дают основания для вывода о том, что вменяемость–невменяемость является лишь частным случаем способности лица к осознанным действиям (способности отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими) или её отсутствия, но только в связи с определённым болезненным расстройством психической деятельности, и только применительно к совершённым им общественно опасным действиям, предусмотренным уголовным законом (на время совершения этих действий). С точки зрения возможности адекватного и полного отражения взаимосвязи всех элементов, определяющих объём и содержание понятия «невменяемость», наиболее приемлемым является применение распространённого логического приёма определения понятия через ближайший род и видовое отличие.

При этом определяемое видовое понятие (невменяемость) подводится под более широкое родовое (сознание как способность лица осознавать себя, свои действия и осознанно руководить ими) и затем указываются отличительные признаки (differencia specifica), характерные только для данного видового понятия: связь не с любыми деяниями, а только с уголовно наказуемыми (юридический критерий); обусловленность не любыми нарушениями психической деятельности, а только болезненными (медицинский критерий), в определённой степени выраженности (психологический критерий). Только при таком подходе каждый из критериев вменяемости–невменяемости получает своё чётко определённое, неменяющееся в зависимости от контекста, положительное содержание.

Под психологическим критерием понимается наличие способности отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими. Её отсутствие идентифицируется с медицинским критерием, включающем все группы психических расстройств, перечисленные в законе, но в тех формах и стадиях, для которых отсутствие психологического критерия имманентно присуще. Относительно слабоумия эта мысль высказана Ф. В. Кондратьевым (1984).

Контрадикторность понятий «вменяемость–невменяемость» отражается в реальных взаимоисключающих отношениях между психологическим и медицинским критериями. Вменяемость–невменяемость, будучи юридическими категориями, имеют общий юридический критерий, получающий теперь своё истинное содержание и отражающий наличие причинной связи между лицом и деянием, предусмотренным уголовным законом.

Из изложенного следует, что наиболее точно определению понятия через ближайший род и видовое отличие отвечает следующая формулировка ч. 1 ст. 12 УК Украины: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, признанное судом невменяемым, то есть то, которое во время совершения общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, не способно осознавать свои действия и осознанно руководить ими в силу хронического или временного болезненного расстройства психической деятельности».

В отличие от действующей, предлагаемая редакция ст. 12 УК Украины содержит все без исключения элементы, определяющие понятия «вменяемость» и «невменяемость». В ней указывается обязательное условие освобождения лица от уголовной ответственности — признание его судом невменяемым. Тем самым невменяемость однозначно определяется как юридическое понятие, а её определение относится к компетенции суда.

Это означает, что если предварительное следствие обнаружило факты, вызывающие сомнение во вменяемости лица, и судебно-психиатрическая экспертиза пришла к заключению о его неспособности осознавать свои действия и руководить ими в период времени, к которому относится инкриминируемое ему деяние, то дело должно направляться в суд не для решения вопроса о применении принудительных мер медицинского характера, как это делается в настоящее время, а в первую очередь для решения главного вопроса — вопроса о невменяемости. И только после его решения может рассматриваться вопрос об общественной опасности подсудимого, необходимости применения к нему принудительных мер медицинского характера и выборе её вида. Так же как дело обвиняемого, во вменяемости которого у следствия не возникло сомнений, направляется в суд для установления в первую очередь виновности, а затем уже определения ответственности и меры наказания.

Указание на то, что совершённые лицом общественно опасные действия должны быть предусмотрены уголовным законом, находится в соответствии с законодательной формулой преступления (ст. 7 УК). Интеллектуальную и волевую части психологического критерия соединяет союз «и» ввиду отсутствия доказательств возможности их раздельного психотического поражения. Медицинский критерий содержит лишь те признаки, которые имеют юридическое значение, т. е. необходимы следствию и суду для принятия решений, предусмотренных уголовно-процессуальным законом.

На сегодня два подхода к пониманию невменяемости, отражённые в действующем и предлагаемом определении, находятся в известном противоречии. В методологическим смысле — это противоречие между формальным и содержательным. Его разрешение возможно лишь в одном направлении. Изменение, обогащение содержательного, наполнение его новым научным смыслом, соответствующим объективной действительности, неизбежно повлечёт за собой изменение формального. Вопрос лишь в том, когда это произойдёт. Например, во Франции до марта 1994 г. действовала формула невменяемости от 1810 года (C. Jonas, 1993). Так что время у нас ещё есть.


Независимая судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным и гражданским делам
Консультации, заключения специалиста, рецензии


© «Новости украинской психиатрии», 2010
Редакция сайта: editor@psychiatry.ua
ISSN 1990–5211